– Да ты не расстраивайся, Антох, – говорит он быстро, словно видит мое состояние.
– Я понял, Серег. Давай. Завтра созвонимся.
– Ага, пока, – он отключился.
Утро не принесло облегчения. Сколько часов я проспал, не могу даже представить, потому что долго не мог заснуть. Спал сегодня в гостиной. Спальню, где вчера закрылась Лика, обошел стороной. Даже вещи не забрал, спал в халате. Разлепил глаза с трудом, но нужно вставать. Обязанности призывают к ответственности. Прислушиваюсь. Тишина. Встаю с дивана и, пересекая комнату, выхожу в коридор. Тихие звуки детских голосов доносятся из спальни. Подхожу к двери и распахиваю ее до середины.
– Доброе утро, Антон, – Людмила Викторовна сидит в кресле и натягивает на мальчишек одежду.
– Доброе, – я снова в недоумении. – А… а где Лика?
Женщина опускает глаза и начинает копошиться в детской одежде, пытаясь скрыть неловкость, хотя в ее возрасте это странно.
– Она ушла, – вымолвила няня, но я понял, что она что-то недоговаривает.
– Куда? – перешел я в наступление, хотя зачем спрашиваю, ведь она вчера дала ясно понять, куда пойдет сегодня утром. – Хорошо, – сказал скорее себе, чем няне, – я ушел на работу.
Развернулся и направился к двери.
– Лика сказала, что я свободна на месяц.
Ее слова, будто холодный утренний душ, вылились на меня.
– Я просто к вам так привыкла, к мальчикам. Вы собираетесь уволить меня?
– Нет, Людмила Викторовна, даже не думайте об этом, – я перевел дыхание. – Просто Лика с детьми переезжает к родителям на месяц, а потом вернется обратно.
Я замолчал, раздумывая над тем, стоит ли говорить про развод няне.
– Лика решила развестись со мной, – все же решился признаться.
– Не может быть, – одними губами проговорила женщина.
Я широкими шагами преодолел лестничный пролет, что вел к зданию суда. Серега позвонил с утра и посоветовал непременно быть рядом с Ликой, когда та будет подавать заявление на развод. Я хотя и не понимал до конца важности этого момента, но Сереге доверял полностью.
Стеклянные двери распахнулись, и мне навстречу вывалилась толпа студентов. Я попытался протиснуться среди них и даже не заметил, как налетел на девчонку. Тихое «ой», и она летит на каменный пол. Не успеваю подхватить ее и вижу, как, ударившись о керамогранит, девчонка морщится от боли.
– Извини, – присаживаюсь на колени и помогаю собрать разлетевшиеся в разные стороны бумажные листы.
Застываю на месте, когда она поднимает на меня глаза. Серебристо-серые с загнутыми длинными ресницами, огромные озера, в которых можно утонуть, и ярко-рыжая вьющаяся прядь, выбившаяся из прически и ниспадающая по щеке. Она пытается заправить ее, а я не могу оторвать от нее взгляд. Блуждаю им по ее лицу, выискивая изъяны, и не нахожу.
– Надо быть поосторожнее, – произносит она хрипловатым низким голосом.
– Извини, – снова повторяю я.
Девчонка опускает глаза и, поднявшись, смотрит на сбитые коленки. Я протягиваю ей собранные бумаги и тоже опускаю взгляд на ее ноги. Фух, а они ничего. Худенькие ножки обтянуты тонким капроном, юбка карандаш чуть выше положенной ей длины оголяет острые коленки, сейчас сбитые до крови. Она протягивает руки за бумагами, а я чуть задерживаю стопку в своих руках. Девочка вопросительно изгибает аккуратную бровь.
– Давай отвезу тебя в больницу, кровь все-таки, а там зеленка есть, – вот это выдал.
– Спасибо, конечно, но не думаю, что эти раны требуют врачебного вмешательства.
– Вика, ты скоро? – за спиной раздался мужской голос, и это резануло не только слух, но и прошлось вибрацией по нервам.
Поворачиваю голову. Передо мной стоит детина по метр восемьдесят. Весь, что называется, прокачанный. Бицепсы натянули рукава футболки до максимума. Черные волосы в хаотичном беспорядке, длинная челка падает на лоб. Голубые холодные глаза скользнули по мне лишь потому, что я оказался на его пути. Пухлые губы поджались, когда он пробежался взглядом по девушке.
– Ты что, упала, что ли?
Щеки девушки тронул румянец.
– Ага, – кивнула она и сделала шаг по направлению к парню.
– Ну, ты и растяпа, – проговорил он. Развернулся к девушке спиной и зашагал на выход.
Она посеменила за ним, громко цокая каблучками по полу. Странная парочка. Пронаблюдав всю эту картину, что длилась считанные минуты, я пошел искать кабинет, в котором могла бы оказаться Лика.
Жена сидела ко мне спиной в кабинете, куда меня направил охранник здания суда. Вот эти люди знают все. Хотя, что там знать. У них целая мониторная комната. И в наличии камеры во всех кабинетах.
На звук открывшейся двери Лика обернулась, и на ее лице застыло изумленное выражение.
– Зачем пришел? – проговорила она.
– Привет, – подхожу к ней ближе, а внутри все переворачивается от злости, в каждую нервную клетку, что сейчас на взводе, будто медленно вводят острые иглы, заставляя пульсировать, сопротивляться обстоятельствам. Со всей силы сжимаю кулаки от безысходности и осознания того, что исправить это не в моих силах. – Ты обдуманно приняла решение? – сквозь зубы цежу вопрос. – Обратной дороги не будет.
Зачем угрожаю ей? Вижу ведь, что в этих мастерски накрашенных и подведенных толстой стрелкой карих глазах нет и намека на неуверенность.
– Если ты будешь разговаривать со мной в таком ключе… – она замолчала.
И где только таких слов-то набралась, интересно? Никак папаша постарался.
– Со мной будешь общаться только через адвоката, я уже приняла решение, и… – она не договорила, потому что я подошел ближе и рывком повернул ее к себе.
Она крутанулась на стуле и тут же вскочила с него.
– Еще один синяк, и я тебя засажу, – шипит она мне в лицо. – Отец сказал, что еще поговорит с тобой при личной встрече.
Рука сама по себе тянется к ее локтю, и я хватаю ее крепко.
– Не дам видеться с детьми, – выплевывает она мне в лицо.
Тварь, знает, чем зацепить. Еле разжимаю пальцы. Они, словно закаменевшие, не хотят отпускать ее локоть. Медленно разворачиваюсь и делаю шаг в сторону двери. Все-таки зря я пришел.
– Сегодня я приеду домой, – говорю через плечо и выхожу за дверь, не оборачиваясь.
Сажусь в машину и давлю на газ. Не могу выбросить из головы картину пустующей квартиры, того, как прихожу домой и не вижу мальчишек, не обнимаю и не кормлю их кашей по выходным. Я начинаю копать, проигрывать все то, что еще не случилось, и на душе становится хреново.
Я, конечно же, понимал, что с Ликой у нас все катится по наклонной и сводится на «нет» наша семейная жизнь, но как-то даже не задумывался над тем, что дойдет дело до развода, что у нее вообще в голове появятся такие мысли. Видимо без тещи не обошлось. Она всегда относилась к нашему браку скептически, говорила, что по залету навряд ли получится крепкий союз. Но это мы знали и без нее. Особой любви у нас с Ликой и не было. И не кричали мы на каждом углу об этом. Случайность и порванный гандон были тому виной, а потом еще оказалось, что Лике нельзя делать аборт. Тем более, первая беременность, и если сделать аборт, то она потом вообще не сможет забеременеть.
